Если первое необходимое условие формирования новой валюты – это сообщество, то второе – конкурентное преимущество. Такая валюта должна быть фундаментально более полезной, чем та, которую она призвана заменить. В следующих главах мы исследуем разные способы преобразования глобальной экономики под влиянием биткоиновой технологии, выходящие за пределы простой пересылки денег друг другу. Но основное внимание следует сосредоточить на ее способности значительно удешевить и ускорить взаимные расчеты – особенно это касается пользователей в развитых странах. Но чтобы понять, как такое возможно, мы сначала рассмотрим механизм функционирования традиционной системы расчетов и генерирования связанных с ней издержек. Поэтому давайте прогуляемся и выпьем по чашке кофе.
Мы находимся в кафе Starbucks в Нью-Йорке, где большая чашка латте стоит 4 доллара 30 центов
[124]. Возможно, на какую-то секунду вам покажется, что это дороговато – конечно, если вы приехали не из Осло, где такая же чашка стоит 9 долларов 83 цента. Но уж если вы решитесь на покупку, то без долгих раздумий вручите свою кредитную карту кассиру (название этой должности быстро устаревает). За считаные секунды и даже без вашей подписи пройдет оплата картой через терминал, и она вернется в ваш бумажник, а вы направитесь к двери, отпивая мелкими глотками ароматный кофе из чашки. Кто в нынешние времена носит с собой наличные деньги? Кто хочет рисковать тем, что они выпадут из кармана, или утруждать себя поисками банкомата? А что с этой абсурдной ценой за латте? Ведь нет никакой разницы, платите вы картой или наличными. Все эти современные суперудобства электронных расчетов ничего не стоят – или, по крайней мере, нам так кажется.
А теперь давайте повнимательнее присмотримся к тому, что происходит, когда кассир проводит картой по терминалу . В этот момент персональная информация, содержащаяся на магнитной ленте – ваше имя, номер вашего счета, дата окончания действия карты, CVV-код (
код проверки подлинности кредитной карты), – отсылается на устройство под названием коммуникационный процессор . Им управляет фирма, сотни подразделений которой оперируют по всему миру. Она специализируется на обработке платежной информации по поручению своих коммерческих клиентов – в нашем случае Starbucks – и банка, в котором аккумулируются платежи клиентов. Такой банк в цепочке транзакций именуется банком-получателем . На данный момент и Starbucks, и ее банк нуждаются только в подтверждении достаточности средств на счете, связанном с предъявленной кредитной картой, для оплаты покупки; действительно ли это ваша карта и ваш счет – они решат несколько позже. Задача сетевого процессора состоит лишь в максимально быстром подтверждении вашей платежеспособности. Итак, он пересылает считанную с вашей карты информацию в соответствующую платежную систему – MasterCard, Visa, American Express или какую-либо другую, – которая выясняет, какой именно банк-эмитент выпустил вашу кредитную карту. Оставив следы этих запросов в многочисленных базах данных, на следующем этапе ваша персональная информация попадает на автономный процессор по обработке платежей, представляющий банк-эмитент – тот, что управляет вашим счетом и чье название указано на лицевой стороне карты. После того как ваш банк подтвердил достоверность информации и проверил достаточность остатка средств, сигнал проходит обратно по той же цепочке. Банк поручает своему процессору отправить подтвержденную информацию в платежную систему, откуда она поступает на сетевой процессор в Starbucks. На этом банк-получатель и Starbucks на некоторое время успокаиваются. Кассир получает подтверждение оплаты счета в «авторизованном» сообщении, которое появляется на мониторе сканера. Все эти электронные коммуникации занимают считаные секунды.
Тем временем вы идете по улице с чашкой кофе в руке. Однако платежная система еще не закончила разбираться ни с вами, ни со Starbucks. С одной стороны, кафе все еще не получило оплату за проданный кофе. Для этого ему следует отправить требование на оплату банку-получателю; обычно это происходит одновременно по всем проданным товарам в конце рабочего дня. Банк-получатель оплатит коммерческой компании эти счета, но теперь он должен предъявить требование о возмещении уплаченной суммы банком – эмитентом кредитной карты. Он это делает с помощью сети автоматизированной клиринговой палаты (ACH), управляемой либо региональным банком ФРС, либо сетью электронных платежей, принадлежащей компании Clearing House Payments, входящей в число восемнадцати крупнейших коммерческих банков мира. Таким образом, ваш банк не переведет деньги, пока не убедится, что это именно вы купили латте. Итак, еще до момента получения требования на оплату группа по борьбе с мошенничеством приступает к тяжелой работе, анализируя исходные транзакции, ища предупредительные знаки и операции, выходящие за рамки вашей обычной жизнедеятельности. Если команда не уверена в личности того, кто предъявил вашу карту к оплате, вам позвонят на мобильный или домашний телефон, зададут несколько контрольных вопросов или отправят на электронную почту сообщение, стремясь получить подтверждение, что это именно вы были в нью-йоркском кафе. В конце концов, анализ транзакций по вашему счету за много лет показывает, что вы обычно покупаете свой утренний кофе в закусочной родного Сиэтла, конечно, если не выезжаете в Сан-Франциско на ежемесячные корпоративные совещания в фирму, указанную в заявке на получение кредитной карты как ваш работодатель. Если ваш банк убедился, что все правильно, он произведет оговоренный платеж АСН и проведет его по дебету вашего карточного счета. Затем деньги будут переведены в обслуживающий Starbucks банк, который отражает их по кредиту счета кофейни. Обычно на завершение этого процесса требуется не более трех банковских дней.
Если вы пересчитаете слова, выделенные курсивом выше, то убедитесь, что в простой операции покупки кофе, кроме вас и Starbucks, принимали участие еще семь структур. При этом пять из них, не считая Starbucks, имели доступ к вашей конфиденциальной информации: имя, номер счета, CVV-код и прочее. Каждая из этих структур требует оплату за выполнение своей части операции, добавляя к общей сумме издержек на ее проведение от 1 до 3 % от суммы покупки в зависимости от того, пользуетесь вы дебетовой или кредитной картой. Самый большой кусок пирога достается банкам, которые в последние годы превратили обработку платежей в один из основных источников прибыли, а в некоторых случаях и в главный источник. Эти расходы ложатся на коммерческие структуры. Обслуживающий банк взимает их в дополнение к возвратным платежам, которые банк может произвести, если клиент оспаривает списание средств, требуя от коммерческого предприятия вернуть и деньги, и товар. Для компенсации потерь банков могут применяться и другие штрафы и пени, если совершено мошенничество.
В США большинство торговых компаний просто относят все эти платежи на издержки, и лишь некоторые, например автозаправки, взимают дополнительную плату за расчеты кредитной картой вместо наличных денег, а большинство банков возмещают пользователям потери от мошенничества с кредитными картами. В действительности вам только кажется, что вы ничего не платите за возможность рассчитаться кредитной картой. Эти платежи включаются в различные банковские комиссии, такие как плата за выпуск кредитной карты, за снятие средств в банкоматах, за операции с чеками и, конечно, проценты, взимаемые с миллионов клиентов, не полностью погашающих задолженность по картам до конца каждого месяца. Отсюда и появляется сумасшедшая цена за порцию латте в 4 доллара 30 центов. Должен же Starbucks как-то покрывать свои расходы!
Давайте представим, что вы покупаете этот кофе в Париже или в отеле на курорте Канкун в Мексике. В этом случае будет привлечено еще несколько посредников, поскольку потребуется организовать обмен долларов на евро или песо, – в частности, зарубежные коммерческие банки, валютные брокеры, клиринговые организации и операторы по работе с иностранной валютой, организации, занимающиеся валютными переводами (например, SWIFT). На этот раз вы понесете как прямые затраты в виде комиссионных за обмен валюты, так и скрытые издержки в результате «вилки» между тем курсом, по которому банк продаст доллары вам, и курсом, по которому купит их сам. Эти по большей части скрытые издержки увеличивают расходы на каждую транзакцию до 8 %, и все они покрываются из вашего кармана, равно как и из кармана собственника парижского кафе или мексиканского отеля.
Если все это кажется обременительным вам как индивидууму, только представьте, какое бремя ложится на национальную экономику в целом. Допустим, что в среднем за платежи по дебетовым и кредитным картам взимаются комиссионные в размере 2 % от их суммы. Значит, общая сумма комиссионных, взимаемых компаниями Visa и MasterCard, будет равна примерно 250 миллиардам долларов – с учетом того, что их оборот в 2013 году составил около 11 триллионов долларов
[125] (87 % глобального рынка процессинговых услуг)
[126]. Все эти расходы лягут на плечи их клиентов – коммерческих компаний. Кроме того, наблюдается взрывной рост электронной коммерции: по некоторым прогнозам, ее объем за четыре года (2013–2017) удвоится
[127]. Это непосредственно влияет на объемы расчетов по кредитным картам, которые растут примерно на 10 % ежегодно. Добавьте сюда потери от мошенничества – и вы поймете, как этот «песок в шестернях» глобальной платежной системы тормозит ее рост, развитие и совершенствование.
Конечно, для обеспечения бесперебойного функционирования этой системы банки, процессинговые центры и компании – эмитенты кредитных карт нанимают на работу сотни тысяч людей во всех уголках мира. Мы нуждаемся в этих посредниках, поскольку мировая экономика по-прежнему зависит от системы расчетов, не позволяющей производить платежи в цифровом виде без участия независимой третьей стороны, которая подтверждает личность покупателя и его право распоряжаться средствами на счете. Они помогают устанавливать доверительные отношения, от наличия которых зависят операции по обмену стоимостью. Если бы нам удалось найти способ проводить эти операции без необходимости доверять организациям-посредникам, вся эта толпа людей осталась бы без работы. Уничтожение этой системы не освободит нас полностью от генерируемых ею издержек. Однако гораздо важнее то, что, устранив посредников и связанные с ними издержки, а также разрешив людям напрямую рассчитываться друг с другом за полученные товары или услуги, мы высвобождаем средства для инвестирования в новые предприятия, новые продукты и новые рабочие места.
По словам аналитика по платежным системам из компании Wedbush Securities Джил Луриа, обеспечивая возможность дальнейшего развития существующей системы платежей, мы позволяем Visa и MasterCard создать, по сути, дуополию, которая дает им и их банкам-партнерам силу, достаточную для манипулирования рынком
[128]. Эти фирмы – операторы платежных систем «не только взимают весьма значительные комиссионные в свою пользу, но и создают целый рынок банковских услуг, за предоставление которых банки берут собственные избыточно высокие комиссионные». Помимо American Express, функционирующей как независимый банк, существуют еще десять крупнейших мировых эмитентов кредитных карт, и все они – гигантские мультинациональные банки
[129]. К их числу относятся Barclays, HSBC, Wells Fargo и Citibank, которые выпускают кредитные карты в рамках ассоциации и лицензионного соглашения с Visa или MasterCard. Эти же банки работают с эмитентами кредитных карт как обслуживающие банки и потому могут обрабатывать платежи, получаемые такими торговыми компаниями, как Starbucks. Именно таким путем эти две компании и их банки-партнеры подмяли под себя глобальную платежную систему. Именно так они получили возможность устанавливать правила ее функционирования.
Вся конфигурация системы электронных платежей построена на гипотезе о том, что банки находятся в эпицентре мировых денежных потоков. Как мы уже видели, экономисты считают внедрение кредита банками предпосылкой для формирования личных накоплений. Они утверждают, что в отсутствие кредита наличные деньги циркулировали бы в экономике, не включая эффекта мультипликатора. Каждый раз, проводя карту через терминал во время шопинга, вы принимаете участие в формировании денежной массы. Поэтому проблема состоит не в кредите самом по себе, ведь кредиты – это необходимая смазка для экономики. Проблема состоит в сложности системы его погашения. Вручая кассиру Starbucks свою кредитную карту, вы не только переводите деньги, но и создаете цепочку взаимной задолженности между вами, вашим банком, Starbucks и обслуживающим ее банком. С тех пор как к банковским операциям прибавились чеки и электронные переводы, постоянные операции по дебету и кредиту счетов приводят к тому, что на конец каждого рабочего дня у банков на балансе остаются колоссальные неурегулированные суммы. Зато у них же появляется все больше и больше поставщиков разнообразных услуг: клиринговые центры; расчетные службы; банки-депозитарии, контролирующие предоставляемые в обеспечение банковских займов ценности; операторы денежного рынка, предлагающие краткосрочные инвестиции и займы. В США их деятельность координируется Fedwire – системой скоростной электронной связи, контролируемой ФРС
[130]. Ежедневно через Fedwire банки совершают электронные переводы на 3,5 триллиона долларов.
В основе этих операций лежат традиционные краеугольные камни экономики и символы национального могущества – банкноты и монеты. Регуляторы банковской деятельности – ФРС в США, Европейский центральный банк в еврозоне, Служба пруденциального надзора в Великобритании – требуют от подопечных банков поддерживать минимально необходимое отношение резервов в денежной наличности к сумме депозитов на тот случай, если депозитарии потребуют выдачи их вкладов в бумажной форме. Частичное банковское резервирование, позволяющее банкам многократно выдавать средства, принятые на депозит, в виде ссуд и тем самым создавать дополнительную денежную массу, приводит к тому, что общая сумма кредитов в экономике многократно превышает денежные резервы банков. Тем не менее закон требует, чтобы пропорциональная выданным кредитам сумма наличности хранилась в резерве, обеспечивая устойчивость финансовой системы.
В итоге наша высокотехнологичная система «электронных» платежей зависит от наличия минимально достаточной суммы бумажных денег, надежно хранящейся в сейфах под защитой тревожной сигнализации, службы безопасности, бронированных автомобилей и тому подобных средств защиты. По словам СЕО компании MasterCard Аджая Банги, на обеспечение безопасности и перевозки бумажной денежной массы страны тратится от 0,5 до 1,5 % валового внутреннего продукта
[131]. По его оценке, в мировом масштабе общая сумма таких расходов достигает 1,4 триллиона долларов. Банга приводит эти цифры, аргументируя необходимость дальнейшего совершенствования электронных платежей и создания их новых форм, которые могли бы проводиться через сеть MasterCard. Но, как мы уже убедились, эта громоздкая система, по крайней мере в ее нынешнем виде, тесно вплетена в традиционную банковскую систему, которая всегда требует свою долю.
Итак, время шло, наступил 2013 год, и наиболее прогрессивные компании розничной торговли начинали понимать преимущества дешевой и быстрой криптовалютной платежной системы. Они стали заключать договоры на процессинговые услуги с такими биткоиновыми стартапами, как BitPay, Coinbase и GoCoin, финансируемыми инвестиционными фондами Кремниевой долины. Эти стартапы разработали новую модель платежной системы, стремясь разрушить устоявшиеся взгляды на неизбежную зависимость коммерческих компаний от поддерживаемой банками платежной системы, описанной выше. Стартапы взимали с клиентов гораздо более низкие комиссионные за транзакции по сравнению с платой за обслуживание операций по кредитным картам и при этом предоставляли практически мгновенные, экономически выгодные процессинговые услуги онлайн или в своих офисах.
В новой модели покупатель производит платеж в биткоинах, но коммерческие компании имеют выбор – получить платеж в долларах или национальной валюте. Это возможно, поскольку процессинговые компании, работающие преимущественно с биткоином, аккумулируют эту валюту, а затем снижают связанные с ней риски, активно проводя операции на виртуальных валютных биржах.
С тех пор как появилась новая система расчетов, не ощущается недостатка в коммерческих компаниях, желающих ее использовать. Наибольшую выгоду получают именно они, а не покупатели – правда, некоторые из них все же делятся полученной экономией с клиентами. Многие считают, что им нечего терять, поскольку покупатели по-прежнему вольны использовать любые формы расчетов – платить кредитными или дебетовыми картами, наличными и любым другим официально признанным способом. Поэтому ряд ведущих компаний США добавили оплату в биткоинах в перечень возможных форм расчетов. С конца 2013-го и до конца лета 2014 года такие фирмы, как онлайновый интернет-магазин
Overstock.com, баскетбольная команда Sacramento Kings, провайдер кабельного телевидения Dish Network, компания Dell Сomputers, онлайновое бюро путешествий Expedia, вошли в список компаний, принимающих биткоины. По подсчетам CoinDesk, общее количество компаний в этом списке достигло 67 тысяч по состоянию на конец июня 2014 года
[132].
Проблема биткоиновых брокеров сегодня заключается не в том, чтобы убедить в преимуществах биткоина коммерческие компании, а в том, чтобы убедить в них покупателей. На этом фронте достигнуты неоднозначные результаты. Устойчивый рост количества электронных кошельков и совершаемых с их помощью операций, совершенствование программного обеспечения для получения и отсылки биткоинов, рост численности клиентов двух ведущих компаний – провайдеров биткоиновых электронных кошельков Blockchain и Coinbase до двух миллионов у каждой на момент написания этой книги – все это можно считать хорошими новостями. Соучредитель Blockchain Петер Смит говорит, что на удивление большую часть их счетов – «гораздо б о льшую, чем вы могли бы подумать», по его таинственному определению, – можно охарактеризовать как «активные»
[133]. Но есть и плохие новости. К ним, в частности, относятся показатели вялого роста объема внутрисетевых переводов. Это говорит о том, что многие пользователи всего лишь экспериментируют с биткоинами, стремясь заработать на динамике курса. В первые восемь месяцев 2014 года через биткоиновую сеть проходили платежи на сумму около 50 миллионов долларов в день, причем некоторая их часть была просто биткоиновой мелочью, образующейся в результате транзакций и отражаемой в соответствии с правилами бухгалтерского учета. Сравните это с показателем оборота денежных средств в платежных системах Visa и MasterCard, который в 2013 году составлял около 30 миллиардов (!) долларов в день
[134]. Показатель среднедневного количества транзакций достиг 65 тысяч, и хотя это в 10 раз больше, чем было два года назад, но все же наблюдается тенденция стабилизации этого показателя по сравнению с теми временами, когда курс биткоина побил рекорд по отношению к доллару, – тогда количество транзакций достигало сотен тысяч в день. И опять же, это мизер по сравнению с количеством транзакций, совершаемых по кредитным картам. Более того, пока неясно, какая часть этих транзакций связана с коммерческими операциями, а какая – со спекуляциями. В последующих главах мы убедимся в том, что спекулятивные сделки могут наносить значительный ущерб. Лишь использование биткоина в реальных коммерческих операциях будет способствовать его превращению в настоящую валюту.
Мы уже обсуждали всплеск предпринимательской активности, направленной на повышение привлекательности биткоина в глазах потенциальных пользователей и упрощение его использования в качестве валюты. Более подробно мы рассмотрим этот вопрос в
главе 7. Некоторые результаты такой работы уже обнародованы и постоянно обновляются: дружественный интерфейс электронных кошельков для смартфонов, позволяющий упростить процедуры расчетов; более эффективные и надежные онлайновые валютные биржи для покупки и продажи биткоинов; биткоиновые банкоматы, облегчающие рядовым пользователям операции по обмену биткоинов на местную валюту; подарочные сертификаты и прочие уловки, позволяющие покупать товары у ведущих торговых компаний, которые не принимают криптовалюту, например в интернет-магазине Amazon. Кроме того, разрабатываются специальные инструменты, такие как дебетовые карты в биткоинах, которые будут работать с обычными банкоматами и терминалами в торговых точках.
Но никакие технологии в мире не заставят людей пользоваться биткоином, если у них не будет для этого достаточно сильных стимулов. Сейчас эти стимулы попросту неочевидны для людей в таких регионах, как США или Европа. Они не видят всех скрытых в биткоине возможностей экономии на транзакционных издержках (о которых мы говорили выше) и не считают себя активистами, способными принести миру более эффективную и справедливую систему расчетов. Если основная часть экономии на транзакционных издержках достается коммерческим компаниям, то как ее могут оценить рядовые пользователи? Некоторые сообразительные процессинговые компании, например Santa Cruz, PayStand из штата Калифорния, нашли способы дать коммерческим компаниям возможность разделить экономию на транзакционных издержках с покупателями. Если это действительно случится (скорее всего, под влиянием конкуренции), то появится стимул активнее использовать биткоины для оплаты. Однако сегодня конечные пользователи, к сожалению, не видят очевидных конкурентных преимуществ криптовалют по сравнению, скажем, с обычной кредитной картой. Вместо этого они фокусируются на рисках, среди которых можно выделить два основных.
Первый риск связан с безопасностью. Давайте вспомним, что функции биткоина во многом схожи с функциями наличных денег. Если вы его отослали кому-то, значит, отослали. Нет способа получить отправленные биткоины обратно. Не может быть никаких возвратов вроде тех, которые компании, эмитирующие кредитные карты, иногда оговаривают для своих клиентов – коммерческих компаний, когда оказывается, что товар продан с помощью украденной кредитной карты. Как и в случае с наличностью, если ее украли, то украли. И тут уж ничего не поделаешь, вернуть ее нельзя, разве что полиция поймает вора.
Но каким образом можно потерять биткоины? Это может случиться, если вы раскрываете очень важный «приватный ключ» или пароль, установленный на входе в ваш электронный кошелек. Если вы держите свои биткоины в «горячем кошельке», который открывается с компьютера, подключенного к интернету, хакер может проникнуть через это соединение, узнать ваш приватный ключ и украсть монеты
[135]. Ничем не лучше ситуация, когда вы теряете приватный ключ – цепочку кода, необходимую для вывода биткоинов из «холодного кошелька», который хранится офлайн, – или попросту забываете пароль к «горячему кошельку». Если его знали только вы, дело плохо: вывести оттуда деньги вам уже не удастся. Тогда пиши пропало. Этот риск возникает, если вы пользуетесь услугами провайдера, возлагающего на вас всю полноту ответственности за ваши кошельки и пароли. Таким подходом отличаются электронные кошельки, предлагаемые основной командой разработчиков биткоиновой технологии или сервисом
Blockchain.info.
Все это вызывает тревогу отчасти и потому, что в биткоиновых кошельках могут и будут храниться более крупные суммы, чем мы обычно кладем в наши традиционные бумажники. Не следует также забывать, что такие преступления, как кража персональных данных и взлом баз данных, широко распространены в кредитно-карточных платежных системах, причем общая сумма хищений намного превышает таковую в биткоиновых системах. Однако с помощью нескольких простых мер предосторожности можно значительно затруднить хакерам доступ к вашему электронному кошельку. В частности, следует использовать буквенно-цифровые пароли в сочетании с двойной системой идентификации по телефону или через СМС-сообщения. Если у вас на биткоиновом счете лежит значительная сумма, вы можете перевести б о льшую ее часть в «холодный кошелек», пароль от которого вы записали на клочке бумаги и спрятали в безопасном месте, ведь стоит его потерять – и вы лишитесь доступа к своим сбережениям. При этом биткоины, предназначенные для повседневных трат, можно держать в «горячем кошельке» с легкодоступным паролем, сохраненным на компьютере.
К счастью, уже предложены более сложные решения задач безопасности, чем описанные выше. Они одновременно усиливают защиту ваших сбережений и облегчают доступ к ним, устраняя риск потери пароля от кошелька. К ним относятся кошельки с мультипарольным доступом. Чтобы войти в такой кошелек и получить возможность распоряжаться находящимися там средствами, необходимо ввести минимум два из трех паролей, хранящихся у разных лиц или учреждений. Некоторые новые провайдеры электронных кошельков также предлагают усиленные меры безопасности и страховку. К наиболее ярким представителям новой волны провайдеров относятся стартапы Circle Financial и Xapo, которые предлагают не только электронные кошельки, но и меры по обеспечению их безопасности. Эти фирмы не берут плату за повышенную безопасность и страховку, делая ставку на привлечение достаточного количества клиентов, которые будут платить комиссионные за другие операции, например покупку и продажу биткоинов, а также за то, что это поспособствует росту их популярности и позволит внедрить прибыльные расчетные услуги для коммерческих компаний. Но, помимо всего прочего, реализация этих планов увеличит издержки на биткоиновую платежную систему и приведет к зависимости от «доверенных третьих лиц». Это одна из многих областей развития – или регулирования – биткоиновой технологии, где некоторые бизнесмены выступают за прагматичный подход к упрочению общественного доверия, даже если это потребует определенного компромисса в применении базовых философских принципов модели децентрализации денежной системы. Вторым таким направлением считается государственное регулирование. Естественно, это не нравится ревнителям чистоты биткоиновой концепции.
Однако до тех пор, пока задача безопасности полностью не решена, истории о случаях взлома хакерами биткоиновых кошельков будут вредить имиджу новой валюты. Кажется, не реже чем раз в месяц появляется новое сообщение о краже биткоинов на сумму в несколько тысяч долларов. После того как в результате двух хакерских атак Bitcoinica потеряла биткоины почти на полмиллиона долларов, мошенники наносят неожиданные удары то там, то здесь: хакер взломал компьютерную сеть провайдера интернет-услуг и украл добытые майнерами биткоины на 83 тысячи долларов; расположенная в Греции бот-сеть использовала Facebook, чтобы заразить 250 тысяч компьютеров вредоносной программой, позволяющей красть биткоины
[136]. Даже сама биржа Mt. Gox за три года дважды подвергалась хакерским атакам, из-за чего потеряла 650 тысяч биткоинов. Кроме того, биткоины были опосредованно замешаны в хакерской атаке, результатом которой стало похищение и размещение в сети десятков фотографий обнаженных знаменитостей в августе 2014 года. Хотя в последнем случае взломан был сервис iCloud компании Apple, так как у него обнаружились пробелы в системе безопасности, но тот факт, что хакер потребовал оплату за фотографии в биткоинах, очень негативно повлиял на имидж цифровой валюты. Это стало еще одним тревожным сигналом для широкой публики, и без того с подозрением относившейся к незнакомой технологии.
Впрочем, давайте посмотрим на ситуацию шире. Нетрудно доказать, что официальные платежные системы больше подвержены риску мошенничества, чем биткоины, по той причине, что компьютерные сети традиционных платежных систем и банков требуют у пользователей персональную информацию, которая и становится целью хакерских атак, иногда в массовых масштабах. В качестве примера можно привести хакерскую атаку на сеть магазинов Target в декабре 2013 года, когда было украдено 148 миллионов долларов, и последовавшую в августе 2014 года атаку на сеть магазинов Home Depot, в ходе которой были похищены персональные данные 60 миллионов ее клиентов
[137]. Подобные случаи мошенничества, хотя и с меньшими суммами ущерба, происходят постоянно. Отличие традиционных систем платежа от биткоиновых состоит в том, что в первом случае все расходы на функционирование несут коммерческие клиенты. Как правило, потребители не ощущают бремени этих расходов, если не считать неудобств в случае утери карт, на самом же деле, как мы уже говорили, в конечном счете эти расходы все равно ложатся на их плечи в виде более высоких процентных ставок и цен. Биткойнерам следует прилагать больше усилий, чтобы донести информацию об этих скрытых расходах до широкой публики, иначе им не удастся стимулировать ее использовать биткоины.
Еще одна причина для беспокойства владельцев биткоина – волатильность его курса. Все мы каждую неделю ходим в бакалейный магазин, и никому не понравится, если стоимость обычного набора покупок будет меняться на 10 и больше процентов только потому, что изменился курс валюты расчетов, то есть биткоина. Если мы будем жить в биткоиновой экономике, где цифровая валюта служит средством платежа и в ней устанавливаются цены на продукты, то колебания ее курса будут оказывать серьезное влияние на повседневную жизнь тех, кто платит и получает оплату в биткоинах. Давайте сравним среднюю стоимость литра бензина в США в долларах и в биткоинах в течение семи месяцев – с сентября 2013-го до конца марта 2014 года
[138]. В первые три месяца этого периода расходы на бензин в биткоинах сначала упали бы на 90 %, а в последующие четыре месяца возросли бы на 50 %. В противоположность этому долларовые цены на тот же бензин за тот же период менялись бы не более чем на 12 % в ту или иную сторону.
В
главе 2 мы привели позаимствованное из учебника по экономике определение понятия «деньги», состоящее из трех частей. В нем говорится, что деньги обеспечивают стабильность цен в том случае, если они надежно выполняют функцию средства обращения – в дополнение к функции меры стоимости и общепринятого средства платежа . Сегодня трудно даже представить себе, что биткоин сможет обеспечить хотя бы минимально приемлемую стабильность цен. И это прямой результат волатильности его курса по отношению к другим валютам. В фундаментальном исследовании динамики курса биткоина по отношению к целому ряду других валют и активов профессор Нью-Йоркского университета Дэвид Ермак пришел к выводу, что биткоин – это в гораздо большей степени товар, а не валюта
[139]. Наблюдения показали, что его курс не только бешено скачет относительно доллара, но и вообще не демонстрирует стойкой позитивной или негативной корреляции ни с одной ведущей мировой валютой, например евро, иеной, швейцарским франком, – равно как и с ценой золота. Невозможность прогнозировать динамику его курса относительно других мер стоимости создает большие трудности для бизнесменов или инвесторов при выборе эффективных стратегий хеджирования, способных предотвратить потерю стоимости их биткоиновых активов. Если можно хеджировать долларовые активы от обесценения, привязав их к золоту, то непонятно, к чему следует привязать биткоиновые активы, чтобы они не обесценивались.
Волатильность биткоина легко увидеть на примере изменения его курса по отношению к доллару за 12 месяцев, начиная с сентября 2013 года
[140]. В первые три месяца его курс возрос на 800 % – с 129,46 доллара до пикового значения 1165,89 доллара, достигнутого 30 ноября, когда официальные лица США сделали несколько благожелательных комментариев о технологии цифровых валют и в Китае поднялся вал спекулятивных операций с биткоинами. На этом этапе любой, кто имел биткоины, должен был просто прыгать от радости. Но тот, кто продал биткоины в сентябре, скажем, чтобы купить машину, конечно, был разочарован. Горькие сожаления продавца на растущем рынке – это нормальное явление при инвестировании в акции или другие волатильные активы, но если речь идет о валюте, то хотелось бы, чтобы обе стороны сделки были довольны тем, что не потеряли слишком много. Сожаление – неконструктивная эмоция, если говорить о валюте, поскольку она рассматривается не как объект инвестиций, а как инструмент проведения расчетов. В любом случае в начале апреля, чуть больше чем через четыре месяца после ноябрьского пика, курс биткоина упал до 344,24 доллара под влиянием банкротства биржи Mt. Gox и тревожных новостей о том, что китайское руководство подавило беспорядки в стране силовым путем. В течение лета ситуация немного стабилизировалась, тем не менее продолжались частые колебания курса как проявление очень высокой волатильности биткоина на рынке любой другой валюты. Яркий пример таких колебаний – мгновенный крах, случившийся в середине августа 2014 года на отдельно взятой болгарской биткоиновой валютной бирже BTC-e, где курс биткоина рухнул с 500 до 309 долларов за какие-то три минуты, после чего вернулся почти на прежнюю отметку
[141].
Можно привести серьезные аргументы в пользу того, что на данном этапе волатильность курса биткоина неизбежна. Завоевание доверия к валюте и ее широкое распространение – длительный процесс, и его невозможно завершить в одночасье. Приверженцы биткоина утверждают, что его курс стабилизируется по мере того, как он завоюет достаточно новых сторонников, верящих в его большое будущее в качестве нового способа пересылать деньги в любую точку земного шара. Стоило бы заметить, что за шесть лет своего существования, несмотря на резкие колебания курса, биткоин зарекомендовал себя как отличный объект для инвестиций, по мере того как все больше людей проникалось верой в него. Так, биткоиновые фаны описывают его удивительную способность преодолевать неблагоприятные обстоятельства. Даже после резкого обрушения курса в начале 2014 года биткоин все равно торговался примерно в 40 раз дороже, чем в конце 2012-го, в 100 раз дороже, чем 31 декабря 2011 года, и почти в 1700 раз дороже, чем в декабре 2010-го.
Критики биткоина, в том числе экономист из Бостонского университета Марк Вильямс, не верящий в его радужные перспективы, даже успехи биткоина рассматривают в негативном свете. В саркастическом выступлении перед сотрудниками Нью-Йоркского управления финансовых услуг Вильямс заявил, что имеются все признаки «избыточного накопления», что лишает биткоин возможности когда-либо стать «полезной валютой для расчетов»
[142]. Но его приверженцы утверждают, что невозможно запретить энтузиастам покупать и хранить биткоины, что такой инвестиционный подход представляет собой часть неизбежной и действительно необходимой переходной фазы. «Я не стану утверждать, что накопительство – это плохо, – говорит СЕО компании BTC China Бобби Ли, наблюдавший за тем, как китайские инвесторы активно спекулировали биткоином. – Если его курс достаточно сильно поднялся и он доказал свою способность выполнять функцию средства накопления, то люди начнут использовать биткоин в качестве валюты»
[143].
Аналитик компании Wedbush Securities Джил Луриа утверждает, что волатильность – это даже хорошо, поскольку она привлекает на рынок гонящихся за прибылью трейдеров
[144]. Он говорит, что их присутствие способствует проведению сложных валютных операций и появлению более надежных механизмов конвертирования биткоинов в традиционную валюту. При этом он отмечает, что крупные, технически сложные и лучше поддающиеся регулированию операции по обмену биткоина начали проводить онлайн еще в 2014 году, обслуживая растущую клиентуру на Уолл-стрит. В их пользу говорило то, что со временем они могли бы укрепить криптовалюту. Чтобы понять стоящую за данным аргументом логику, нам следует оценить роль, которую играют на рынках трейдеры – эта специфическая категория инвесторов, покупающая и продающая активы на короткое время в целях получения прибыли как при повышении, так и при понижении их курса. Совершая эти краткосрочные операции, трейдеры обеспечивают столь необходимую рынкам ликвидность – ее определяют как степень легкости нахождения трейдером покупателя или продавца на активы, которые они хотят соответственно продать или купить. Чем больше трейдеров выходит на рынок, создавая больше потенциальных покупателей или продавцов, тем выше ликвидность рынка и тем стабильнее курс активов. По иронии судьбы, первоначально трейдеров на рынок привлекает отнюдь не выигрыш от спекуляций, а как раз волатильность курса, обещающая им прибыль. Если курс постоянно колеблется, трейдеры зарабатывают больше, выступая попеременно то на одной, то на другой стороне сделки. Мы наблюдали такую ситуацию в 1970-х годах, когда крах Бреттон-Вудской системы привел к бешеным скачкам обменных курсов, что заставило банки наперегонки создавать высокоприбыльные пункты обмена валют. Со временем расширение сети обменных пунктов и развитие все более сложных методов торговли валютой привели к резкому росту ликвидности рынка и, как следствие, к стабилизации курса иностранной валюты. Луриа предсказывает такую же динамику и курсу биткоина. По его мнению, биткойнеры будут только рады волатильности его курса до тех пор, пока это будет способствовать «созданию инфраструктуры платежной сети и монетарной базы», которые потребуются биткоину в будущем.
Существует такая точка зрения, что для реализации потенциала биткоина – если говорить о биткоине как о технологии , а не как о валюте, – сам по себе курс обмена не имеет значения. По идее, в один прекрасный день потребители и коммерческие компании перестанут держать биткоины на своих счетах, а будут, сами того не зная, входить в платежную сеть каждый раз, когда потребуется провести оплату. Такие биткоиновые процессинговые компании, как BitPay и Coinbase, страхуют коммерческие фирмы от риска курсовых колебаний, немедленно конвертируя поступающие на их счета биткоины в доллары. Ожидается, что покупатели рано или поздно усвоят зеркально похожую модель поведения, немедленно конвертируя доллары в биткоины и столь же быстро отсылая их компании-продавцу. В конечном счете мы можем не принимать во внимание эти конвертационные операции, проводимые в середине цикла транзакций.
Однако кто-то должен взять на себя риск курсовых колебаний – если не процессинговые компании, то инвесторы, которым они предоставляют расчетные услуги. Пока волатильность биткоина не снизится, трейдеры будут брать плату за риск волатильности курса, либо непосредственно взимая комиссионные, либо компенсируя ее за счет покупки для клиентов биткоинов или долларов по более низкой цене, чем та, за которую они их продают. Единственно верного решения тут не существует. Возможно, в итоге волатильность даже поможет биткоину оправдать ожидания в деле низкозатратного и эффективного способа расчетов.
Пока непонятно, как все это будет функционировать. Нетрудно представить, что биткоин и другие криптовалюты могут пасть жертвой собственной нестабильности, так и не сумев преодолеть детскую болезнь волатильности курса. По мере того как воспоминания о кризисе 2008 года тускнеют, ослабевает и понимание необходимости наличия альтернативной модели платежной системы, особенно если имеющиеся варианты оказались столь непредсказуемыми. При этом совершенно ясно, что потенциал криптовалют достаточен, чтобы составить достойную конкуренцию громоздкой централизованной системе расчетов.
Проблема вышеприведенного анализа состоит в том, что у нас нет актуального исторического примера, на котором можно было бы рассмотреть, как должна создаваться и развиваться независимая от официальных учреждений валюта. Что уж говорить о ситуации, когда это не только валюта, а еще и уникальная процессинговая система обработки платежей и алгоритм децентрализации общественных отношений. Ни одно из понятий, использующихся как для восхваления, так и для критики биткоина – «валюта», «товар», «платежный протокол», – не будет исчерпывающим. Биткоин обладает свойствами каждого из них, но при этом ни одному из них не соответствует полностью. Поэтому, хоть это никого и не устраивает, наш лучший ответ на вопрос, способна ли криптовалюта бросить вызов дуополии платежных систем Visa и MasterCard, звучит так: «Может быть, да, а может быть, нет».
Волатильность курса биткоина в 2013–2014 годах, конечно же, не осталась незамеченной широкой публикой. Первые четыре года существования биткоина сопровождались определенным общественным беспокойством, которое вдруг резко усилилось. Как ни странно, именно это в конечном счете заставило его ярых приверженцев осознать необходимость решения проблем биткоинового «периода Дикого Запада» и даже задуматься о том, каким образом ускорить наступление этапа его зрелости как валюты.
Градус общественного беспокойства впервые резко подскочил в марте 2013 года, после события, которое мы называем кипрским кризисом. Маленький остров, половина населения которого – граждане Греции, а вторая половина – Турции, оказался в пучине сильнейшей финансовой бури. Его банки, перенасыщенные денежной наличностью богатых россиян, искавших на Кипре налоговое убежище, активно инвестировали эти средства в облигации соседней Греции. Однако этот наиболее мощный сосед Кипра на тот момент превратился в финансового инвалида Европейского союза, также попав в крайне тяжелое положение. ЕС заставил правительство в Афинах принять меры по «стрижке» – принудительному изъятию части средств инвесторов. ЕС пошел на это исходя из стремления заставить богатых инвесторов, рискованно «поставивших» на Грецию, взять на себя часть бремени по спасению ее финансовой системы, которое основной своей массой легло на налогоплательщиков из Германии и других стран еврозоны. Перегруженные долгами кипрские банки стали непреднамеренными жертвами этой политики и в результате столкнулись с ужасной перспективой бегства российских держателей крупных депозитов.
Драматичное решение, рекомендованное Германией и ее партнерами из ЕС, которые не слишком охотно согласились выручить российских олигархов, состояло в том, что правительство в Никосии должно было заморозить депозиты и конфисковать 10 % от их суммы в качестве платы за спасение кипрских банков. Весь мир испытал шок от этого беспрецедентного шага. «Если они сделают это здесь (на Кипре), то смогут делать это где угодно», – ворчал лондонский таксист Марк Макговен, завоевавший популярность благодаря серии видеороликов, в которых он разглагольствовал об актуальных проблемах, приправляя свои рассуждения изрядной долей брани
[145]. Он снимал эти клипы в своем такси и размещал на YouTube под ником chunkymark. Клип о кипрском кризисе приобрел наибольшую популярность и стал своего рода классикой. Если они сделают это здесь, то смогут делать это где угодно . Так думал не только таксист.
Внезапно «предложение ценности» от биткоина стало совершенно очевидным. Правительство может списать деньги с вашего счета в местном банке, но ему не добраться до ваших биткоинов. Кипрский кризис спровоцировал паническую конвертацию денег в биткоины, которые отныне рассматривались как безопасная гавань от возможной конфискации активов правительством в любой точке земного шара. Курс биткоина вырос с 33 долларов в конце февраля до 230 долларов по состоянию на 9 апреля 2013 года
[146]. В результате капитализация биткоина впервые пробила потолок в 1 миллиард долларов, одновременно положив конец самой невероятной и непредсказуемой динамике курса, которую только видели финансовые активы.
Однако затем пришло время плохих новостей. На многострадальной биткоиновой бирже Mt. Gox начались очередные технические неполадки, причем на этот раз ее руководство вынуждено было приостановить торги на два дня (до 11 апреля), после чего столкнулось с серьезными проблемами юридического характера. А 16 апреля курс биткоина обвалился до 68 долларов. Казалось, ниже падать уже некуда даже притом, что через месяц правительство США заморозило счет Mt. Gox в одном из американских банков
[147]. Это стало одним из первых сигналов того, что Вашингтон намерен каким-то образом урегулировать обращение этой новой, не подпадающей ни под какие законы валюты. В течение лета курс биткоина до некоторой степени стабилизировался, во всяком случае его колебания вошли в пределы «всего лишь» от 65 до 130 долларов.
Вскоре сообщество криптовалютных энтузиастов впервые ощутило на себе последствия законодательной активности США. В конце июня 2013 года появились сообщения о том, что ФБР заблокировало принадлежащие торговцу наркотиками 11 биткоинов (по курсу на тот момент около 800 долларов), применив для этого уловку, которую все сочли «ловлей на горшочек с медом» на Silk Road
[148]. Месяц спустя Комиссия по ценным бумагам и биржам выдвинула обвинения против уроженца Техаса Трендона Шейверса (ник pirateat40
[149]) в организации мошеннической схемы Понци с использованием биткоинов. Тот факт, что ФБР теперь явно принимало биткоин всерьез, с одной стороны, встревожил членов биткоинового сообщества, но с другой – приятно возбудил. Все сообщество немедленно разделилось на две части: представители одной хотели сохранить независимость биткоина от любых законов, а другой – считали, что дальнейший рост и развитие биткоина возможны лишь при условии вхождения его в правовое поле и предотвращения использования в преступных целях.
Новости об инцидентах с наркотиками и схемах Понци не только усилили подозрительность общества по отношению к этой незнакомой, анонимной валюте, но и пробудили любопытство в тех, кто еще не слышал о ее возможностях. Что последовало за всей этой суетой? Любопытство приводило к интересным открытиям, которые оборачивались инвестициями. Инвесторы из Кремниевой долины начали вкладывать деньги в новые валютные биржи и стартапы, которые предоставляли услуги электронных кошельков. Среди этих инвесторов обнаружилось несколько известных людей, заявивших о своей вере в будущее биткоина. Состоятельные инвесторы заинтересовались новым направлением бизнеса, следуя примеру Кэмерона и Тайлера Уинклвоссов – братьев-близнецов, прославившихся своими судебными тяжбами с создателем Facebook Марком Цукербергом. В апреле они объявили о приобретении крупной партии биткоинов, стоившей на тот момент около 11 миллионов долларов
[150]. Когда курс биткоина начал безостановочно расти, расти и расти, близнецы поняли, что инвестировали в него вовремя. Даже последовавшие 2 октября драматичные сообщения о том, что ФБР арестовало предполагаемого тайного владельца сайта Silk Road Росса Ульбрихта, известного под ником Dread Pirate Roberts, и заблокировало 26 тысяч биткоинов, на тот момент стоивших около 3,6 миллиона долларов, не вызвали особой реакции
[151]. С конца сентября до конца октября курс биткоина вырос со 125 до 198 долларов, несмотря на распространившиеся 26 октября слухи о том, что ФБР обнаружило и арестовало еще 144 тысячи биткоинов (около 28 миллионов долларов) в ходе операции по блокированию сайта Silk Road.
Совсем уж непредсказуемо ситуация развернулась в ноябре, когда стали известны результаты с беспокойством ожидавшихся многими слушаний в Сенате. Директор Сети по расследованию финансовых преступлений Министерства финансов США Дженнифер Шаски Калвери объявила о новых правилах, которым должна следовать биткоиновая отрасль, и тут же сообщила, что ее организация «…признает инновационный потенциал цифровых валют и те преимущества, которые они могут предложить обществу»
[152]. По сути дела, она передала благословение Вашингтона, что стало поводом для празднования в среде биткойнеров. Особенно ярко этот праздник сказался на курсе биткоина, который к 30 ноября взмыл до отметки 1150 долларов.
Все это были отличные новости для биткоиновых майнеров, которые продолжали непрерывно накапливать монеты на своих компьютерах. Однако характер их деятельности постепенно менялся, приобретая промышленные масштабы. В январе 2013 года китайская компания под названием Avalon, учрежденная двумя студентами Йифу Гуо и Нгу Зангом, начала поставки нового уникального и специально предназначенного для майнинга компьютера на основе чипов со специализированными интегральными микросхемами (ASIC)
[153]. В скором будущем эти невероятно быстрые, энергоемкие компьютеры должны были поступить на рынок, дав старт безостановочной гонке майнеров за ограниченным количеством вновь выпускаемых биткоинов. К концу года единственный способ выиграть эту гонку и сохранить прибыльность состоял в создании гигантских дата-центров, построенных специально для биткоин-майнинга. Биткоин постепенно превращался в мировую индустрию, а расширение масштабов майнинга подстегивалось ростом курса валюты.
Именно рост курса способствовал появлению биткоиновых баронов, многим из которых было чуть больше 20 лет. Они и стали лицом новой амбициозной отрасли. Переломный момент наступил 10 апреля 2010 года, после выхода в Bloomberg Businessweek статьи под названием Meet the Bitcoin Millionaires («Встречайте биткоиновых миллионеров»), иллюстрированной фотографиями основателя биткоиновой биржи Tradehill Джареда Кенны, основателя биржи BitInstant Чарльза Шрема и владельца Avalon Йифу Гуо
[154]. На то время никому из них не исполнилось и 30 лет. В новостях стали появляться и другие биткойнеры, мгновенно сколотившие себе состояния, например: Роджер Вер, получивший почетное прозвище Иисус Биткоина за свои усилия по продвижению биткоина, а также француз Марк Карпелес, немало потрудившийся над превращением биржи Mt. Gox в виртуальную, хотя и неустойчивую монополию. Этих людей объединили вокруг себя финансово состоятельные энтузиасты биткоина, в том числе близнецы Уинклвоссы, а также лидер в разработке веб-приложений Джереми Аллер. Некоторые из них были завсегдатаями конференций по биткоину, превратившихся к тому времени из малобюджетных мероприятий в многолюдные собрания в лучших конференц-комплексах Лас-Вегаса, Амстердама и Торонто.
К декабрю курс биткоина поднялся до 1100 долларов, а его общая рыночная капитализация лишь чуть-чуть недотягивала до 14 миллиардов долларов
[155]. И в этот величайший в истории биткоина момент прозвучал первый тревожный сигнал. Он поступил из Китая. Китайские спекулянты сыграли главную роль во взвинчивании курса биткоина. Они заключали сделки главным образом через валютную биржу Бобби Ли BTC China, которая в какой-то момент даже обошла Mt. Gox по объему проведенных операций
[156]. Биткойнеры смотрели на Китай с большой надеждой. Для страны с населением более миллиарда человек и экономикой, которую до сих пор можно считать свободной рыночной лишь отчасти, а также правительством, вводившим строгие ограничения на переводы денег за рубеж, биткоин мог предложить отличный выход. Казалось, что китайским чиновникам все равно. По крайней мере, официально они ничего не заявляли. Но внезапно распространился слух о том, что Народному банку Китая не нравится, когда банки ведут дела с китайской биткоиновой биржей
[157]. Этот слух подхватили средства массовой информации, и хотя в законодательстве ничего определенного на этот счет не говорилось, народ заволновался. Курс биткоина начал падать.
К январю 2014 года курс упал до отметки 770 долларов
[158]. Падение на 35 % от максимального значения, достигнутого лишь 29 днями ранее, наверняка считалось бы рекордным, если бы речь шла, скажем, о курсе доллара по отношению к японской иене. Но такой курс сохранял почти весь выигрыш, заработанный на спекуляциях людьми, которые занялись ими с середины ноября или раньше. Поэтому когда в конце января биткоиновое сообщество собралось на очередную конференцию в Майами, там по-прежнему царило праздничное настроение. Но все очень быстро изменилось.
На следующий день один из упомянутых в Businessweek биткоиновых миллионеров и вице-президент расположенной в Сиэтле промышленной группы Bitcoin Foundation Чарли Шрем был арестован в Нью-Йорке после возвращения с конференции по расчетам в Амстердаме
[159]. Высокопоставленного менеджера, искреннего и прямого двадцатичетырехлетнего бизнесмена обвинили в предоставлении услуг по отмыванию денег торговцу наркотиками с Silk Road через свою валютную биржу BitInstant. Сначала тот отрицал свою вину, однако через семь месяцев согласился признать ее частично, а точнее, сознался в помощи и соучастии в нелицензированном переводе денег. На момент выхода книги приговор ему еще не был вынесен
{14}. Хотя Шрем, несмотря на помещение под домашний арест в доме своих родителей в Бруклине, продолжал играть в сообществе видную роль, обвинения в адрес человека, некогда считавшегося спикером сообщества, еще одним пятном легли на репутацию биткоина.
Тем временем положение продолжало ухудшаться. Биржа Mt. Gox, пытавшаяся справиться с финансовыми трудностями со времени ареста своего счета в американском банке, запретила клиентам снимать доллары со своих счетов, а затем вплотную подошла к прекращению своей деятельности, объявив, что больше не разрешает клиентам переводить биткоины за океан
[160]. Ее руководители обвинили в этом разработчиков программного обеспечения биткоиновой технологии, якобы допустивших в нем баг. Те категорически опровергали эти обвинения, подозревая СЕО Карпелеса в попытках отвести от себя подозрения, но, как выяснилось, баг в программном обеспечении действительно был, и его могли использовать хакеры для попыток вывести деньги посредством тысяч мошеннических транзакций. В конечном счете это поставило биткоиновую сеть на грань краха. Тем временем ситуация на бирже Mt. Gox вышла из-под контроля. Что бы ни послужило первопричиной ее проблем, она не смогла справиться с ними и 28 февраля вынуждена была объявить о банкротстве, одновременно сообщив ошеломляющую новость о бесповоротной потере 850 тысяч биткоинов
{15}[161], 650 тысяч из которых принадлежали клиентам: они просто исчезли в неизвестном направлении. На тот момент их стоимость в долларах составляла около 500 миллионов. Клиенты были в ярости, а общественность – в растерянности. Тем временем инвесторы массово избавлялись от биткоинов.
Правительства большинства стран мира, в том числе России и Австралии, принимали соответствующие законы разной степени строгости. Большинство членов биткоинового сообщества прекрасно видели положительные стороны законодательного признания биткоина в плане борьбы со страхами потенциальных пользователей. Для всех биткойнеров, кроме наиболее консервативно настроенных, речь шла уже не о том, нужно ли законодательное регулирование обращения биткоина, а лишь о том, не приведет ли это к ограничению инновационного потенциала криптовалюты. Эти опасения оказались не напрасны: в апреле китайское правительство запретило банкам иметь какие бы то ни было дела с фирмами в биткоиновом бизнесе
[162]. Вдобавок к этому биткоиновые биржи столкнулись с огромными проблемами, пытаясь открыть счета в американских банках, поскольку те опасались иметь с ними дело. Кое-кто из основных биткоиновых игроков остался без этого жизненно важного условия ведения бизнеса. 11 апреля курс биткоина в течение торгового дня опускался ниже 344,24 доллара, то есть составил менее трети от максимального значения, продемонстрированного четырьмя месяцами ранее. Кое-кто уже задавался вопросом: а может, это конец?
Однако главные события разворачивались не в Китае, а в Вашингтоне и Нью-Йорке, поскольку американские законодатели имели гораздо больше возможностей влиять на будущее криптовалют. Доллар представляет собой мировую резервную валюту и одновременно наиболее распространенное средство платежа, поэтому финансовая система США – это сердцевина мировых финансов. Налоговое управление США предложило проект долгожданного закона, в котором говорилось, что биткоин – это не валюта, а объект собственности, и потому прирост его капитализации следует облагать налогом
[163]. Энтузиасты криптовалют восприняли эту новость относительно спокойно, зато пользователи были крайне взволнованны, поскольку в соответствии с этим проектом им следовало отслеживать колебания стоимости каждого потраченного биткоина, чтобы определить, что он им принес – прирост или потерю капитала – с момента его покупки. Многие опасались, что это отпугнет широкую публику от биткоина. Тем временем Нью-Йоркское управление финансовых услуг предложило внедрить так называемую бит-лицензию, которая будет регулировать бизнес в сфере криптовалют и поможет преодолеть неопределенность в сфере лицензирования операций по переводу денег
[164]. Хотя на слушаниях в декабре директор Управления финансовых услуг Бенджамин Лоски представил этот план как конструктивную меру по урегулированию обращения биткоина без разрушения его инновационного потенциала, для биткойнеров он стал огромным разочарованием по причине большей жесткости, чем ожидалось. Это немедленно вызвало отпор со стороны удивительным образом сплотившегося биткоинового сообщества. Тогда Лоски заявил, что некоторые положения плана просто были неверно поняты, а некоторые он готов пересмотреть
[165]. Однако на момент выхода этой книги все еще было неясно, какие именно изменения он намерен внести.
Не только законодатели попытались отреагировать на шквал негативных публикаций о предлагаемых мерах контроля хаоса и анархии, царящих в биткоиновом бизнесе. Многие предприниматели, ориентированные на обслуживание корпоративных клиентов, тоже предпочли бы оставить эру Mt. Gox в прошлом. Однако это не устраивало радикальные антиправительственные круги биткойнеров, считавших криптовалюту своим личным делом, зато стимулировало внедрение отдельных инноваций в области торговли, появление которых предсказывал Джил Луриа. Разнообразные фирмы, так или иначе связанные с Уолл-стрит, приступили к созданию высокотехнологичных валютных бирж, которые смогли бы привлечь продвинутых инвесторов (например, хедж-фонды), обычно требующих педантичного соблюдения законодательства. Они аргументировали это тем, что подобные биржи могли бы восстановить доверие общества, изрядно пошатнувшееся после истории с Mt. Gox. Но пока они не заработали онлайн, ситуация на биткоиновом рынке оставалась тяжелой. Это означало, что некоторые инновации, уже внедренные в торговлю биткоинами, лишь усиливали отток покупателей с рынка в периоды массовой паники, вместо того чтобы содействовать притоку на онлайновые торговые площадки как покупателей, так и продавцов. К числу таких инноваций относились высокочастотные автоматизированные торговые «боты», использовавшиеся на некоторых расположенных в материковом Китае биткоиновых биржах; маржинальная торговля, предлагавшаяся гонконгской биржей Bitfinex клиентам и включавшая покупку биткоинов за счет кредита от брокера; фьючерсные контракты и сделки коротких продаж в расчете на снижение курса биткоина
[166]. В условиях всеобщей неуверенности в будущем, возникшей вследствие непопулярного предложения Лоски внедрить бит-лицензию, эти прогрессивные торговые стратегии в сочетании с неликвидным рынком и продолжавшейся в августе паникой опять пробудили воспоминания о волатильности курса биткоина, пока наконец к концу лета он не стабилизировался на уровне примерно 500 долларов.
Однако, невзирая на все эти подъемы и падения, радостные и тревожные события, биткоин продолжал создавать собственную инфраструктуру. Многие торговцы проявляли интерес к операциям с ним. Все больше народу открывало электронные кошельки (на момент выхода этой книги их насчитывалось уже около пяти миллионов). Эти факты, свидетельствовавшие о растущем признании биткоина, создавали привлекательную альтернативу представлению о некомпетентности, криминальном характере и невозможности законодательного регулирования биткоина, которым были пронизаны публикации в прессе в 2014 году.
Тем временем инновации в области криптовалют шли своим чередом. Если что-то и могло их ускорить, так это все возраставшая увлеченность разработчиков перспективой скорого и глобального экономического кризиса, который обещал им новые прибыли. Они не просто прилагали усилия к созданию пакета новых услуг, облегчавших пользователям покупку, продажу и перевод биткоинов. Технари продолжали мечтать о новом проекте «Биткоин 2.0», который должен был полностью децентрализовать экономику. Все это стало проявлением глубочайшего уважения, которое многие испытывали к главному изобретению Сатоши Накамото – блокчейну, а также открывшимся на его основе возможностям. Это своего рода отдельный механизм внутри биткоиновой технологии. В следующей главе мы поговорим об этом подробнее.